Будем откровенны: есть литераторы, которые жанр фантастики считают, мягко говоря, второсортным. Это, мол, развлекательное чтиво. До сих пор у нас нет единодушного мнения относительно природы жанра. Некоторые считают, что фантазия должна лететь быстрее света, что для неё не может быть никаких пределов.

Иные впадают в другую крайность. В рубрике «научно-фантастический» выделяют то, что стоит поближе — «научно». Фантастика в научно-фантастических произведениях их просто раздражает. Они дают рецепты: пишите о том, над чем работают в наших лабораториях, популяризируйте плановые работы исследователей… А если вы отправляете ракету в космос, то дайте точные технические расчеты её конструкции, иначе будет ничто иное, как дискредитация науки. А если хотите пофантазировать, например, про кольцо вокруг Земли, то подождите, пока не будет утверждён проект.

Конечно, популяризация научных открытий, достижений нашей техники — дело очень важное. Но ведь существует литература научно-популярная, которая выполняет эту задачу гораздо лучше. Представьте себе, что научные идеи, изложенные в замечательной книге Вавилова «Глаз и солнце», взялся бы воплощать беллетрист… Или благодарной была бы работа над повестью, главная задача которой заключалась бы в освещении исследований академика Ферсмана? Ведь он сам увлекательно рассказал о своём предмете.

Некоторые «учёные», которые вместо научно-популярных брошюр берутся писать повести и занимаются переводами с языка науки на язык литературы, своими беллетристическими эрзацами лишь компрометируют жанр художественной научной фантастики.

О, уже слышно ехидное возражение:

— Значит, надо возвести китайскую стену между наукой и фантастикой?

Отнюдь. У нас и мысли нет противопоставлять фантастику и науку. Напротив, жизнь даёт множество примеров их взаимодействия, когда наука питала фантастику, а фантастика — науку. Нередко учёные обращались к жанру фантастики. Вспомним, например, великого Кеплера, сформулировавшего законы движения планет. Его перу принадлежит фантастическое произведение «Сон», в котором рассказывается о путешествии на Луну. Учёные обращались к фантастике, чтобы выразить то, что нельзя было передать в научной форме.

Надо наконец понять, что фантастика — не горничная во дворце науки, и не нужно навешивать на неё вериги популяризаторства. Фантастика — это часть художественной литературы, и, следовательно, в её основе лежит художественное мышление, мышление художественными образами, а не понятиями или научными терминами. Фантастические произведения, питаясь соками реальной действительности, пробуждают мысль, развивают воображение, своеобразными средствами утверждают жизнь как деяние. А какая большая роль принадлежит фантастике в воспитании, формировании мировоззрения, расширении кругозора юношества! И она это оказывает средствами эмоционального воздействия, потому что фантастика — это, прежде всего, искусство. И беда не в том, что, мол, авторы научно-фантастических произведений, как безапелляционно утверждает В. Савченко, — люди, которые боятся науки. Беда в том, что некоторые нигилистически относятся к литературе как человековедению, не хотят изучать «секретов» художественного творчества. А литература как предмет изучения — никак не легче, скажем, автоматики. Так что разговор о добротности продукции не следует сводить только к вопросу «насколько соответствует произведение современному уровню науки». Этого добиться легче. Надо, чтобы научно-фантастическое произведение соответствовало и высокому уровню художественной литературы. Разве нам не приходится задирать голову, чтобы увидеть сияющие вершины творчества наших великих предшественников? Их фантастика — не популяризация отдельных научных достижений, а смелый взлёт мысли, художественное слово, оружие идейной борьбы.

Читатель… Некоторые редакторы и критики привыкли расписываться за читателя как за неграмотного. Они прикладывают к произведениям свои убогие мерки и оглашают приговор… именем читателя.

«…С грифом «Научная фантастика и приключения» читатель берёт всё, что появляется на прилавках…» — утверждает Савченко. Так ли уж неразборчив наш читатель?

Вот в книжных магазинах лежит повесть под названием «Чёрные звёзды». На обложке и гриф есть, и космические ракеты изображены, а очередей за этой книгой нет. В чём дело? Не в том ли, что автор «Чёрных звёзд», тот самый В. Савченко, который, настаивая, как видно из его выступления в этой дискуссии, прежде всего на научности нашей фантастики, забывает об её художественности, пренебрегает требованиями эстетического порядка.

Читаем «Чёрные звёзды» и видим, что В. Савченко всячески пытается создать что-то вроде «производственной» повести в жанре научной фантастики. Нехватка художественного мастерства, неумение рисовать словом он стремится компенсировать наукоподобием. И этот узкий подход к жанру даёт себя знать.

Композиционно повесть распадается на отдельные части, ничем не связанные между собой. Для «изображения» своих героев автор применяет анкетный «метод» — главных он просто перечисляет (1-й, 2-й, 3-й, 4-й), далее отмечает: «Кроме того, есть ещё техники-радисты, вакуумщики, электрики… Вот и все люди». Но людей не видно, есть символы, ходячие знаки. Нам говорят, что героям, работающим над изобретением ядерного монолита — нейтрида, грозит опасность, а нам не страшно; нам говорят — Якин яростно ненавидит Самойлова, а мы не верим, что это новейший Сальери. Ибо слова в этой книге, так сказать, нейтридные, у них нет художественного заряда.

Вот как передаются эмоции:

«…Взглянули и ахнули от удивления: почти во всех мезонаторах вакуум повысился до десяти в минус двадцатой степени миллиметров ртути!» Тут и аханье, и удивление, и восклицательный знак, но абстракция (к тому же изложенная малограмотно) остаётся инертной.

А сколько было переживаний, когда в мезонаторе «кусочек олова… разлился по ванночке голубоватой лужицей. Оксана (свидетельствует герой повести)… тихо вскрикнула и чуть не свалилась на меня.

— Расплавился! — вздохнул Голуб».

А с каким знанием дела описана работа лаборатории:

«…Сдержанно звучали трансформаторы (видимо, у них были плохо стянуты сердечники — В. Б.), негромко постукивали вакуумнасосы и ещё Сердюк сопел у моего уха».

Между прочим, сопение – это незаурядная авторская находка. «Голуб сердито засопел», «Прекрати сопеть!» (это уже Якин сопит), «из темноты послышалось тяжёлое сопение», «Хьюз, ошалело сопя, навалился на Вэбстера», «Он надел очки и довольно засопел. — Гм…»

Кстати, герои повести не только сопят. Они ещё и стискивают (очевидно, пожимают) плечами: «Вэбстер стиснул плечами», «Самойлов молча стиснул плечами», «Сердюк… стиснул плечами». (*) А один астроном подстригается «под покойника…», «Все государства делают вид…»

Вот ещё «образцы» стиля: «Шоссе завело машины в жёлто-зелёную растительность долины»; «По обе стороны дороги проплывали жёлто-зелёные пейзажи»; «Включите тумблер — «щель», Стиннер, — бросил офицеру Вэбстер».

Под пером В. Савченко яркий, душистый украинский язык никнет, теряет свои краски. Приходится напоминать, что язык — это тоже наука, и, берясь за перо, нужно его добросовестно изучить. (**)

Но вернёмся к теоретизированиям В. Савченко. На его взгляд, главное — это научная вероятность, главное — это «насколько соответствует произведение современному уровню науки». Давайте воспользуемся этим советом и рассмотрим с этой точки зрения «Чёрные звёзды».

Автор заставил персонажей повести работать над созданием нейтрида, то есть вещества, состоящего из самих ядер. И вот вам новинка: мезонатор — ускоритель ядерных частиц, «намного сложнее и интереснее» циклотрона или бетатрона, выстроенный из «серого бетона». Вот это рационализация — бетон вместо более дорогих материалов! Интересно, не предлагал ли автор Объединённому институту в Дубне использовать «серый бетон» для постройки новых ускорителей?

А какова же конструкция мезонатора? Оказывается, этот ускоритель «не приспособлен для регулирования скорости мезонов — не предусмотрели в своё время». Вот уровень! Да и то сказать — что бы тогда «усовершенствовал» герой повести Самойлов, если бы всё было сделано так, как следует? А так вдвоём с Якиным они «разломали бетонную стену и полезли в камеру». «Работа, — замечает автор, — как у печников». Лучше и не скажешь.

Наконец-то идут исследования, поиски. Всё удается быстро: вещество сверхвысокой плотности (плотнее, чем на спутнике Сириуса или на звезде ван-Маанена!) создать не так уж трудно. Надо в этом бетонном мезонаторе облучать олово минус-мезонами. «Все протоны ядра… будут превращаться в нейтроны. Лишённые заряда ядра не смогут удерживать электроны, они сомкнутся и под влиянием огромных ядерных сил образуют ядерный монолит — вещество сверхвысокой плотности…».

На первый взгляд, это ужасно научно, верно? А на самом деле… Каждый физик скажет, что это утверждение абсурдно, антинаучно. Современная ядерная физика доказала, что при излишке нейтронов в ядре атома оно становится неустойчивым, приобретает склонность к распаду (например, делению на два или несколько осколков). Следовательно, никакого «нейтрида» образоваться не могло: ядра распались бы.

И на этой «теории» построена повесть, это — «научный» фундамент, основа основ произведения.

Автор так и сыплет терминами и названиями. Здесь и мезоны, и вымышленные мезонные оболочки, и какие-то ещё минус-мезоны, и послемезонная радиация, и потенциометр, и тормозящее поле, и вертикальная траектория, и экспериментальные кривые, и вакуум, осциллограф, гаммаметр, ангстрем… нет необходимости перечислять дальше. Давайте присмотримся, как автор пользуется этим «научным аппаратом». Вот хотя бы ангстрем. В. Савченко любезно объясняет, что это стомиллионная доля сантиметра. Герои повести изготовили и рассматривают нейтридную плёнку толщиной ноль и пять сотых ангстрема. Такая «толщина» просто необходима автору, потому что иначе скафандр из этой плёнки весил бы… Попробуйте представить, сколько бы он потянул, если напёрсток с нейтронами, как пишет Воронцов-Вельяминов, весил бы сто миллионов тонн. Вот почему автор заставил своих героев изготовить плёнку толщиной в ноль и пять сотых ангстрема. Он только забыл об одном: такую плёнку человеческий глаз не увидел бы! Он не может воспринять световые волны короче 4000 ангстрем.

А дальше идут самые настоящие аттракционы… Нас уверяют, что нейтридная плёнка абсолютно непроницаема, что она не пропускает даже сильнейшей радиации. И тут же хотят убедить, что она не разрушает межатомные связи. Учёный перерезает руку широкой лентой из нейтрида. «Края её выступали с обеих сторон, резко выделяясь на фоне белой кожи. Невыносимо медленно… проходила пленка через мышцы и кость запястья. Какое-то мгновение она совсем отделяла кисть. На кисти набухли жилы… Потом вся плёнка вышла с другой стороны». И кисть не отпала. Правда, ловко?

А скафандр сделали — из двух слоёв пленки, переложенных микропором. В нём «можно погрузиться в жидкий гелий, в расплавленную сталь, в бассейн уранового реактора». Интересно, пошло ли на скафандр хоть полнапёрстка нейтрида? Во всяком случае, если бы на его изготовление потратили хоть одну сотую напёрстка, то и то он весил бы миллион тонн! Ничего себе костюмчик — «совсем немного для прогулок в домну», как сказано в повести.

Что же выходит? Если даже принять антинаучную выдумку о сотворении нейтрида, то и тогда у автора не сходятся концы с концами.

Есть в повести не только курьёзные места, но и серьёзные упущения. Об аннигиляции здесь сказано «взаимное уничтожение вещества и антивещества». Современная же материалистическая наука, вопреки идеалистической точке зрения, доказала, что во время аннигиляции имеет место не уничтожение, а переход одной формы материи в другую.

Мечтать — свойство человека, его органическая потребность. Мечта — это романтика, призыв к исканиям, творчеству. В этом смысле произведения научной фантастики занимают в литературе особое место. Возможности жанра огромны. Герои фантастических рассказов, повестей и романов — часто вопреки техническим расчётам — путешествуют в глубинах космоса, спускаются в центр Земли, достигают Венеры, Марса, перелетают в будущее…

В последнее время появился ряд увлекательных научно-фантастических произведений. Особенно плодотворно трудится в этом жанре немалый отряд русских авторов. Из писателей старшего поколения следует прежде всего назвать И.А. Ефремова, из молодых — Валентину Журавлёву (недавно вышел её интересный сборник «Сквозь время»). На литературном небе «Туманность Андромеды» И. Ефремова сияет звездой первой величины.

Опыт показывает, что тематические горизонты жанра научной фантастики неограничены. И «космические» темы, хоть они раздражают Савченко, будут жить в дружбе с «земными». Нам только хочется подчеркнуть, что «земные» темы не следует приземлять, не следует воплощать их по-ремесленнически. Фантастика (хоть и научная!) должна отличаться смелым взлётом фантазии.

Не подумайте, что это сказано просто так, ради звонкого словечка. Есть у нас такая тенденция — вытравливать из научно-фантастических произведений всякую фантастику. Достаточно было, например, Казанцеву сделать фантастическое предположение (к тому же вполне возможное!), что Тунгусский метеорит был на самом деле марсианским космическим кораблём, как на него повели атаку некоторые учёные. Известно, что даже «Туманность Андромеды» была объектом нападок.

Среди множества тем особое место занимает Будущее.

Мы — оптимисты, мы верим в светлое коммунистическое будущее, мы приближаем его своим трудом. Но научно-фантастических произведений на эту тему у нас, на Украине, нет. Зато хватает громких фраз: «Нужно! Важно! Полезно!..»

Дискуссия на страницах «Литературной газеты» о жанре научной фантастики своевременна и нужна. Уже опубликовано несколько интересных выступлений, которые, безусловно, будут способствовать развитию жанра научной фантастики. Понятно, что утверждения и выводы в таком разговоре нужно аргументировать, не передёргивая фактов, не подтасовывая их. К сожалению, именно такое, мягко говоря, свободное обращение с фактами присуще статье В. Савченко.

Зная, что по двум отрывкам нельзя безапелляционно судить обо всём произведении, он пишет, что повесть «Голубая планета» была «напечатана с сокращениями в журнале «Знание и труд» №№ 3, 4 за этот год». Опубликовано только начало повести — восемь журнальных страниц с иллюстрациями! Герои произведения только что закончили своё путешествие, только встали на порог Будущего. Если бы журнал печатал всю повесть хотя бы в сокращённом виде, это заняло бы не менее десяти номеров.

— Разве так можно писать о коммунизме? — восклицает Савченко. А о коммунистическом обществе идёт речь в дальнейших главах, ещё не напечатанных. Здесь же дана только краткая, общая характеристика.

В произведении показано, как астронавты наладили управление ракетой и направили её движение, но это добросовестного критика не устраивает. Он убеждает себя: ракета «сама вернулась в нашу систему». После этого ему уже не трудно «разнести» такую чушь. В «Голубой планете» сказано, что ракету разогнала до огромной скорости не только «бешеная» работа реактора, но и гравитационные поля Солнца и Венеры, — добросовестный критик замечает только реактор…

Ну что ж, это дискуссия, и каждый участвует в ней так, как умеет. Надеемся, что некоторые «тактические» приёмы В. Савченко не введут в заблуждение читателей.

Василь БЕРЕЖНИЙ. Фантастика — це мистецтво // «Літературна газета» (Київ), 14 червня 1960 р., № 47 (на украинском языке)

=============================================

(*) Вот как это предложение звучит в оригинале статьи: Вони ще й стискують (очевидно, знизують) плечима: «Вебстер стиснув плечима», «Самойлов мовчки стиснув плечима», «Сердюк... стиснув плечима».

(**) Удивительно, но В. Бережной считает, что повесть «Чёрные звёзды» написана на украинском языке, и предъявляет претензии В. Савченко именно с этой точки зрения. Между тем повесть (как и все остальные художественные произведения Савченко) написана на русском и к моменту выхода статьи Бережного уже была напечатана, пусть и в сокращённом виде, на языке оригинала в четвёртой книге альманаха «Мир приключений» издательства «Детгиз». Во всех перечисленных Бережным случаях (и ещё в нескольких, им не упомянутых) в исходном тексте стоит «пожал плечами». А вот в переводе на украинский, действительно, в некоторых местах использовано «знизав», а в некоторых — «стиснув». Так что претензии в данном случае следует предъявлять не автору, а переводчику (переводчикам), который (которые), к слову, ни в журнальной публикации, ни в отдельном книжном издании не указаны.

=============================================

Благодарю коллегу slovar06 за предоставленный материал!